Две тысячи лет учение Иисуса Христа является предметом пристального внимания и активного интереса со стороны многих людей, приверженцев возникшей тогда традиции, и не только…

Результатом такого интереса стало огромное количество комментариев к его высказываниям, а так же бесконечное число толкований его поступков и фактов его жизни.

Нередко человеческие представления о том, что говорил и как поступал Иисус не отличаются теологической точностью, а порой и, очевидно, искажают смыслы сказанного Богом; еще большая проблема возникает тогда, когда толкованиями Бога, подменяют самого Бога.

Природа возникновения подобного рода искажений очевидна: человеческое понимание Бога ближе к человеку, чем сам Бог; чьи-то мысли о Боге понятнее, чем мысли самого Бога….

Наша цивилизация уже привыкла брать религию не из первых, а из вторых, и даже из третьих рук, почти осознано отказываясь брать религию у самого Христа.

С Иисусом – сложно, с теми, кто рассуждает о нём – проще, но это как раз и есть та простота, которая хуже воровства…

Толкователи и комментаторы, стремясь поделится с нами своим личным опытом Богопознания, нередко допускали вольные интерпретации фактов жизни и высказываний Спасителя, а уж если за такими толкователями со временем закреплялся высокий духовный статус, тогда держись Иисус.

Итог очевиден и печален: Христианская традиция породила целое сонм химер, не имеющих никакого отношение к учению того, чье имя она носит, и именно эти химеры отворачивают от Христа те неискушенные души, которые, маются в поисках истины последние две тысячи лет…

Вот неполный список этих химер Христианской традиции:

• пассивное непротивление (подставь другую щеку);
• все прощение («…не судите…»);
• покорность (лже-смирение);
• обязательная бедность (отрицание богатства);
• отказ от всего мирского (разрыв с семьей);
• оголтелый пацифизм («…люби врагов…»);
• религия Иисуса — религия слабых.

Пассивное непротивление (подставь другую щеку).

Иисус действительно учил своих последователей не сопротивляться злу, не бороться с несправедливостью, но он никогда не призывал к пассивной терпимости по отношению к злодеяниям.

Смысл этой фразы: «Кто ударит тебя в правую щеку, то поверни к нему и другую». (Мф 5:39), — вовсе не в том, чтобы подчиняться оскорблениям и бесконечно терпеть унижения (такое понимание я как раз и называю «химерой»), а в том, чтобы быстро и позитивно ответить тому, кто оскорбляет и унижает тебя.

Когда тебя ударили по щеке, в твоём предложение: «ударь по второй», — есть инициатива, призыв к твоему обидчику продолжить делать то, что он начал: «…ударь по другой, нравится бить человека по лицу, — бей! Хочешь и третий раз ударь, я потерплю пока ты сам не поймешь, что ты делаешь…ну бей! бей!!», — через продолжение своих действий обидчик должен приди к осознанию своего поступка.

Иисус предлагает брать на себя инициативу в подобных ситуациях, обострять для обидчика его выбор и тем самым уводить его с путей зла.

Он призывал к тому, чтобы его последователи проявляли мудрость и сметливость в быстром и позитивном ответе добром на зло.

Если у тебя отнимают плащ, — предложи всю одежду, если просят пронести тяжелый вьюк одну версту, — продолжай нести и вторую.

Только таким образом ты можешь утвердить свою волю в подобной ситуации и стать хозяином положения.

Для Иисуса важно, чтоб тот, кто бьет, отнимает или нещадно эксплуатирует сам пришел к негативной оценке своего поступка, в таком случае предложение «продолжить делать это…» пускает зло по пути собственного банкротства, и приводит к исчерпанию того самого зла.

Требование: «… поверни к нему и другую (щёку)», — требует энергичного, активного и мужественного выражения личности верующего.

Подобное поведение направлено на спасение обидчика, в отличии, скажем, от ответного удара, который не только не спасает от зла, а напротив только преумножает его для обоих участников ситуации.

В этом и есть стремление растворить зло в добре, это и означает, по Иисусу, ответить добром на зло.

Все прощение («…не судите…»). Иисус действительно обращался с призывом не судить человека, но он никогда не призывал отказываться от вынесения суждения по поводу поступка человека.

«Отец любит грешников и ненавидит грех». В призыве отделять человека от зла или греха и кроется понимание этого высказывания Спасителя.

Мы крайне редко сталкиваемся с сущностным проявлением человека, обычно перед нами возникает его (человека) функция: водитель, кассир, начальник, — и вынося суждение по поводу функции мы невольно распространяем своё отношение и на человеческую суть.

Человека невозможно свести к сумме его поступков, то есть нельзя, объединив все поступки человека, сказать: «это и есть сам человек», — в нем есть что-то помимо его проявлений; то, что нам не дано увидеть, и что мы не имеем право судить…

Иисус говорил: «Царство Божие внутри вас есть» (Лк.17. 20-21), то есть, у желающих вместе с поступками судить и самого человека есть все шансы оказаться в числе Богоборцев, — начать судить и Бога в другом человека.

Мы не имеем права кого-то осуждать без глубинного понимания его мотивов, но это знание нам недоступно, оно может быть недоступно даже для самого человека, — эти мотивы знает только Бог, только Он читает в наших сердцах, поэтому Божий суд, это суд мотивов, а не поступков.

Без знания мотивов наше суждение всегда будет ошибочным, понимание неполным, прощение невозможным.

Но если перед нами очевидное проявление зла, и все попытки вразумления этого зла не возымели действия, то мы обязаны остановить это зло, но только остановить, ни в коем случае не судить, и тем более не осуждать.

Хулигана надо образумить, насильник не должен продолжать насильничать, но суждения по поводу их действий совсем не обязательно должны выносить те, кто их останавливает; судилища и расправы недопустимы.

Пресечение зла – это индивидуальная задача каждого верующего, а правосудие, — это всегда коллективная функция. Общество имеет право применять закон, для защиты интересов своих граждан.

Божий суд у Иисуса всегда либо праведный, либо справедливый, но земным судам до Божественного далеко…

Точно исполненное правосудие, в сочетании с проявленным милосердием рождает в нас ощущение справедливого решения в отношении поступка человека, но самого человека «…не судите».

Покорность (лже-смирение). Увы, смирение для нас давно стало аналогом пришибленности, серости и ущербного самовыражения.

Внешнее смирение, которое человек выражает в мешковатой одежде, елейном звучании голоса или слегка потупленных глазах вряд ли повышает его «привлекательность» перед Богом, а демонстрация проделанной над собой «работы» и внутреннее удовлетворение от принесенной в миру «жертвы», обычно раздувает эго такого верующего до космических масштабов.

То смирение, которое связано с самоуничижением и занижением своей значимости, не имеет какое-либо отношение к смирению, к которому призывал Иисус.

Божественное смирение человека строится совсем на другом фундаменте, — фундаменте Богосыновства: «Возлюбленные! мы теперь дети Божии…». (1Ин 3.2)– оно основано на признании вторичности сына-человека по отношению к Богу-Отцу.

Да, мысоздания, а не Создатели, мы творения, а не Творцы, — мы только дети, но мы дети Бога: «…да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5.45)

Конечно, мы склоняем голову перед могущественным Богом, но мы знаем, понимаем и чувствуем, что за всем этим могуществом стоит Его бесконечная любовь, — любовь Отца и Отцовское милосердие.

Нам радостно от осознания того, что мы являемся детьми Того, кто являемся Источником всей реальности; мы Его дети и это наша реальность, мы можем двигаться по ней в любом направлении, познавая жизнь и обретая опыт, не забывая, при этом, о своей сыновьей ответственности.

Лже-смирение сужает ту самую реальность до «благочинного» коридора, по которому мы на цыпочках должны двигаться к Богу; истинное смирение распахивает перед нами весь мир, истоком которого является наш Отец.

Но такое смирение приходит только после принятия своего сыновства по отношению к Богу, потому что только оно освобождает нас от мучительного владычества гордыни, тщеславия, мстительности, зависти, всего того, что несовместимо со статусом Божественного сыновства.

На фоне ограничений своей животной сущности, расправляет плечи человеческое достоинство, и рождается ощущение космического предназначения.

Иисус призывал смириться только для того, чтобы обрести Божественное достоинство; слово Бог не сгибает, а выпрямляет.

У Божественного смирения есть ещё один существенный момент, который нам раскрывает Иисус в эпизоде на Тайной вечере: когда он увидел, что его апостолы не омыли ноги перед трапезой, он взял таз, кувшин, полотенца и сделал это для них, вместо слуги.

Бог служит человеку и призывает человека смириться перед Богом и послужить своим братьям.

Именно служение раскрывает наш бого-человеческий статус: «Говорю вам истину: то, что вы сделали одному из наименьших Моих братьев, вы сделали Мне» (Мф 25:40).

Божественное достоинство, осознание своего космического предназначения и стремление раскрыть это предназначение в братском служении, вот то, что привнес Иисус в жизнь каждого человека.

Обязательная бедность (отрицание богатства).

Иисус никогда не учил своих последователей избегать материальных благ, он осуждал не богатство, а то, что богатство делает с большинством из его почитателей.*

Иисус благословлял бедных, поскольку обычно они отличались искренностью и благочестием; он осуждал богатых, поскольку обычно они были нечестивыми и не религиозными. Он был готов в равной мере осудить нерелигиозного нищего и похвалить благочестивого и состоятельного человека.

Другими словами, Иисус никогда не выступал против богатства, он выступал против любви к богатству, против того, чтоб богатство становилось единственным сокровищем в жизни того или иного человека: «Не собирайте себе сокровищ на земле…,но собирайте себе сокровища на небе…,ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». (Мф 6:19-20-21)

Но если вы копите сокровище на небесах, то как вам может помешать богатство, которое есть у вас на земле?

Никаких призывов к отказу от материальных благ у Иисуса не звучит. В нашем исполнении такой отказ — почти всегда лицемерие. К таком отказу, как правило, прибегают те, кто доказали свою несостоятельность несостоятельности в материальном мире. Начал бизнес — не получилось, устроился на работу – выгнали, что остается, — идти в «духовность» и проклинать богатство, как альтернативу этой духовности.

Отказ от того, что не имеешь, это обман самого себя и попытка обмануть Бога; по сути, это отказ от взаимодействия с определенной частью Божественной реальности, — отказ от определенного способа обучения.

Иисус никогда не призывал своих последователей перейти к общинному образу жизни, отказаться от личного владения в пользу социализации имущественных отношений; он вообще ничего не говорил о таких вещах.

Он не делал прямых выпадов против владения собственностью, но действительно настаивал на том, чтобы в аспекте вечности на первом месте для человека должны стоять духовные ценности.

Только духовные сокровища обладают удивительным свойством: делясь ими, их можно преумножать: «блаженнее давать, нежели принимать» (Дн. 20.35)

*все ограничения на владение имуществом касались исключительно апостолов и вестников Царства; об этом подробнее далее.

Оголтелый пацифизм: «…любите врагов ваших…»

«А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих» (Мф 5.44).

Даже те, кто искренне хотел бы понять учение Иисуса с недоумением пожимают плечами, отказываясь принимать это высказывание Учителя.

Как можно любить тех, кто осознанно стремится причинить тебе вред? Тем более, когда мы говорим не о личных врагах, а о врагах общих, непременно срабатывает стереотип: любить чужих, означает предавать своих.

Ключ к пониманию этого высказывания Иисуса лежит в рассмотрении самого факта разделения людей на друзей и врагов, своих и чужих.

Иллюстрацией отношения Иисуса к такому разделению является притча «о добром самаритянине», в которой он, находясь в Иерихоне, описывает «типичный» случай произошедший на дороге связывающий Иерихон с Иерусалимом, славившейся постоянными грабежами и разбоями.

Ограбленный и побитый еврей лежит на обочине, и мимо него, во избежание неприятностей, один за другим проходят такие же евреи, а ненавистный всеми самаритянин подходит к нему, оказывает помощь, отводит в безопасное место. Иисус задает вопрос: так, кто же для этого еврея свой? Тот, кто принадлежит к его этнической группе, или тот, кто реально делает для него благое дело?

Иисус отодвигает в сторону все возможные объединения по религиозным, политическим и социальным принципам, как основания для определения близости в человеческих отношениях, и закладывает в основу таких отношений принцип Небесной семьи:

«…кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». (Мф. 12.50)

А теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда ваш враг, это буквально ваш брат, член ваше семьи, с которым вы вместе росли, проходили много сложных ситуаций, преодолевали трудности и т.п., неужели вы это всё перечеркнете только из-за того, что он с какого-то момента начал заблуждаться или допустил ошибку? Даже если за его действиями стоит неискреннее заблуждение, а злой умысел он ведь не перестает быть членом вашей семьи?

Перед лицом Бога мы все Его дети; в глазах Бога, мы все — братья.

Что нам остается делать, когда наш младший брат встает на путь зла и греха? Только любить, благословлять и молится за него, — ведь вне зависимости от возраста он младший хотя бы потому, что вы уже осознали духовное родство с ним, а он ещё нет.

Какие бы противоречия не разделяли нас, «враг», как статус другого человека, всегда будет для нас временным, а наше братство с ним — вечным, потому что за этим братством стоит Бог, наш общий Небесный Отец:

«Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья», — так звучит Евангелие Иисуса.

Отказ от всего мирского (разрыв с семьей).

Ещё более непонятным, а потому ещё более отталкивающим звучат призывы некоторых «христиан» отказаться от всего мирского, избавляться от имущества, отдаляться от семей.

И каждый раз эти горе проповедники ссылаются на слова Иисуса, главным образом на Евангелие от Матфея: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». (Мф. 19:29)

Иисус обозначал для своих последователей два пути: апостольский путь и путь ученичества. Между двумя этими путями нет никаких противоречий, но следование каждому из них по-разному выстраивают отношения верующих с окружающим их миром.

В основе апостольского пути лежит непрерывный и непосредственный контакт с Богом, который требует серьезного настроя, постоянной готовности и открытости к такому контакту. Подобная вовлеченность в общение с Богом подразумевает определенный стиль жизни, исключающий какие-либо отвлечения, в том числе и на всё то, что мы называем обыденным или мирским.

Если попытаться найти образ такого контакта, то это непрерывное восприятия света; яркого, а иногда и слепящего света.

Ученичество более умеренный вариант выстраивания отношений с Богом, не требующий такого напряжения сил и такой концентрации внимания, и, соответственно не подразумевающий каких-либо серьезных ограничений в повседневной жизни.

Продолжая развивать тот же образ, можно сказать, что ученичество – это фрагментарное восприятие света.

Ученичество и апостольство это две крайние точки, к которым тяготеют маршруты нашего движения к Богу; между ними широчайший выбор свободных траекторий.

Иисус предлагает нам выбирать любую из таких траекторий приближения к Богу, ту, которая нам по силам, и самим решать, что из жизненных обременений для нас является критичным, требующим оставления, а что важным и дорогим.

Очевидно, что встать на апостольский путь без непосредственной близости Бога, то есть без его фактического присутствия, невозможно.

Такое случилось однажды и результатом зримого воплощения Иисуса стала семья из двенадцати апостолов (минус Иуда), к которым позже добавились Семьдесят вестников царства. Этим, по сути, и ограничилось апостольство Иисуса. Список закрыт.

Но отсутствие зримого воплощения Небесной семьи, в которой центром притяжения (тем самым непрерывным светом) для своих апостолов и вестников Царства был Иисус, не исключает для нас возможность приобщения к этому духовному Братству вероисповедальных сынов Бога.

«Кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». (Мф. 12.50)

Концепция Небесной семьи, это краеугольный камень учения Иисуса. Он призывает нас к преданности этой семье, а такая преданность в Духе Небесной семье совсем не подразумевает предательство в миру своей семьи земной.

За объединением вокруг Духовного центра семьи – Небесного Отца, стоит исключительно свободный выбор каждого человека. Ни имущественных цензов, ни социальных ограничений, ни конфессиональных «дресс-кодов» не существует.

С этой Благой вестью об Отцовстве Бога, сыновстве человека и всеобщем братстве и воплотился в нашем мире Иисус.

Религия Иисуса — религия слабых. Можно только строить предположения с чей подачи появилась на свет эта химера, по сути, самая абсурдная из всех вышеперечисленных.

Иоанн Креститель не был трусом, и апостолов Иисуса никак нельзя причислить к слабым людям.

Зримым воплощением учения Иисуса была его жизнь, и нам достаточно вспомнить события последних дней этой жизни (неделя пребывания в Иерусалиме), чтобы понять очевидный факт: тот чьё имя носит религия не был ни трусом ни слабаком.

Изгоняя торговцев из храма, Иисус знал, что наступает на самую больную мозоль правящим кланам первосвященника, которым принадлежал храмовый бизнес.

Несомненно, этим поступком Иисус обрекал себя на ещё большую нетерпимость и негодование при обсуждении его дальнейшей судьбы, но «дом Отца» должен был быть очищен; этот поступок был дерзким и шокирующим, при этом, выверенным, сильным и праведным.

Смерть на кресте и все, что ей предшествовало, раскрывает нам удивительно стойкий, мужественный и любвеобильный характер Спасителя.

Каждый на его месте имел бы право на справедливый гнев и осуждение тех, кто устроил над ним то позорное судилище. Упреки заслуживала и безликая толпа, которая за пять дней до этого с восторгом встречала его въезд в Иерусалим, и хитрость Кайяфы, и трусость Пилата.

Откуда надо было черпать силы, чтобы вместо проклятий в адрес своих истязателей обратиться к Небесному Отцу с просьбой: «Отец, прости им, ибо они не ведают, что творят» (Лк.23.34).

Сколько сострадания и милосердия надо нести в себе, чтобы откликнуться на просьбу погибающего рядом разбойника и сказать ему спасительное: «Истинно, истинно говорю тебе сегодня, что однажды будешь со мной в Раю» (Лк.23.43).

В Небесной семье, — как и в любой нормальной семье, — реакция на всё – любовь…

Каким терпением надо обладать и какое прощение в себе нести, чтобы братская и отцовская любовь была ненатужной, чтоб она лилась чистым и мощным потоком, омывая сердца всех и каждого из членов этой семьи.

«Иисус высоко ценил искренность – чистосердечие. Преданность была основным достоинством в его оценке характера, а мужество – самой душой его учения. Слова «не бойтесь» были его девизом, и долготерпение – идеалом сильного характера».

Учения Иисуса образуют религию отваги, мужества и героизма».

Итак, подведем итоги. Мы рассмотрели семь химер «христианской» традиции, и установили, что ни к личности Иисуса, ни к прожитой им жизни они не имеют никакого отношения.

В завершении пусть выскажется апостол: «Hо если свет, который в тебе, есть тьма, то как ужасна должна быть эта тьма!» (Мф.6.23).