Неужели все так безнадежно на нашей измученной и сильно запутавшейся планете? Неужели наша цивилизация обречена на конфликты, недопонимания и войны. Неужели наше желание расползтись по национальным или конфессиональным норкам и там зарыться с головой, является безальтернативной моделью поведения для сохранения своей аутентичности, индивидуальности? Хочется надеяться – нет. Тогда почему, так скромны успехи по объединению человечества: мы не знаем как или не хотим? Думаю и то, и другое…  

Трудно определиться с тем, что являлось бы универсальным для каждого человека и для всего человечества, но, наверное, есть что-то, что нас всех объединяет, — это наше стремление. Мы не можем стоять на месте. Кто-то видит свою реализацию в рамках материального прогресса, а кто-то предпочитает интеллектуальные занятие или культурное воплощение своей индивидуальности, но мы все куда-то стремимся. Если брать нашу «устремленность» за универсальную единицу определения жизненной стратегии, то становится второстепенным и тот изначальный уровень, с которого мы начинаем свой путь и выбор самого пути, ведущего к цели. То есть, в этом случае не надо думать чей путь более правильный и не надо обращать внимание на то, кто и с какой позиции стартует, надо договариваться куда идем, и соотносить свои устремления.

Редко попадаются «типы», которые осознанно хотят двигаться в направлении личного дискомфорта, нищеты, болезней и социального хаоса, все мы (плюс -минус) хотели бы видеть свою жизнь как минимум сбалансированной, обеспеченной и безопасной, но очевидно, что делать такую жизнь желанной целью всего человечества нереально, так как у каждого тут же найдется своё видение и обеспеченности и безопасности. Получается, что стремление к примерно такой жизни есть у всех, а достижима она далеко не для каждого. Чего не хватает большинству для реализации таких устремлений – время и жизненного пространства.

Все социальные системы совершают попытки утрамбовать результативность своей работы в пределы одной человеческой жизни, в крайнем случае двух-трех поколений, размазать   полученное благосостояние тонким слоем для всех нуждающихся, различие только в толщине этого слоя. Те системы, кому «повезло» отвечать за небольшие территории стараются построить небольшой рай в пределах своей административной границы.  Но всё это есть ничто иное как «местечковый» подход (национальный или территориальный) в реализация того же стремления к лучшей жизни, и результат такого стремления, если он есть, никак не работает на всеобщее единство.

Если возвращаться к идее соотнесения устремлений, первым встает на повестку для вопрос определения цели. Очевидно, что представления о прекрасной жизни в исполнении островного аборигены и жителя современного мегаполиса кардинально разняться. Разняться они и у представителей разных социальных слоёв, профессиональных сообществ, полов и возрастов.

Меня когда-то поразил факт из жизни французских виноделов, которые закладывали спирты с перспективой их выдерживания в дубовых бочках до коньяков на 100-150 лет, то есть люди проделывали колоссальный труд изначально смиряясь с тем, что никогда не увидят результатов своего труда. И мы должны смириться с тем, что та цель, стремления к которой можно будет соотносить и согласовывать, вряд ли будет достижима в пределах одной человеческой жизни, а может быть и одной эпохи. Остается ли в этом случае цель такой же привлекательной для всех – вопрос, но то, что она может дать возможность более осознанно и направлено выстраивать свою жизнь каждому человеку, это факт.

 А если жизнь, стремления к которой мы собираемся соотносить и согласовывать не просто обеспеченная, а изобильная, и не только результативная, но и успешная, с гармонизированная и проживается на пределе возможной, на тот момент, самореализации, при этом она светла и радостна?

Человек – следствие, а не причина. Кто-то говорит следствие космического стечения обстоятельств, естественной эволюции, а кто-то акта творения. Но развитость (продвинутость) любого «следствия», тем более, если это следствие способно на самосознание, такое как человек, определяется его стремлением (опять стремление) познать свою «причину», а с какого-то этапа и первопричину.

Возникающая при этом вариантность первопричин до определённого момента, так же особого значения не имеет. Кто-то называет её Богом, кто-то Вселенским Разумом или Космическим Духом. Истоковые уровни, те, с которых все началось, могут ассоциироваться с какой – либо личностью, как в большинстве традиционных религий, возможно с неким состоянием или фактом.

Эти варианты первопричины объединяет только одно, все они находятся за пределами нашего мира, вне доступной нам реальности, то есть в «ином бытие», в этом случае наше стремление познать первопричину формирует стратегию отличную от плоскости привычных отношений, и если прогресс в материальном мире по направленности укладывать в горизонтальную плоскость,  то стремление в познании первопричины приобретает вертикальную направленность. На основе такой направленности выстраивается стратегия, выводящая нас из плоскости «обыденного бытия», эта некая «вертикаль», направленная на то самое «иное бытие».

Мы получили две важнейшие характеристики объединительной цели, стремления к которой, в процессе их согласования, может обеспечить генерацию всеобщего единства. Такая цель обязательно находится за пределами воспринимаемой нами реальности, и она лежит на восходящей траектории.

В тех вертикальных тенденциях, о которых мы сказали выше, можно обозначить четкий порядок согласований: 

• сначала согласуются факты материального мира, — этим занимается наука, исполняя важнейшую из своих ролей, и в этом отношении мы достаточно преуспели, во всяком случае базовые представления о материальной реальности, если не сформированы окончательно, то находятся в окончательной стадии формирования;
• затем согласуются смыслы, то есть отношения к фактам материального мира, которое придают этим фактам определенную значимость. Согласовывать смыслы, наполняющие нашу жизнь невозможно без определения жизненной стратегии цивилизации и отдельного человека.  Смыслы, либо укладываются в вертикальную стратегию и её развивают, либо не укладываются и тормозят.  На основании согласованных смыслов можно выстраивать единую философию цивилизации; 
• и в последнюю очередь согласуются ценности. Высшие ценности, это те ценности, стремление к которым в данный момент времени, для конкретного человека, обеспечивают ему сущностный рост, то есть переход на новый, — мы не говорим более или менее высокий, — уровень существования.

Эти ценности так же должны «подбираться» человеком для обслуживания своей жизненной стратегии. Например: если какой-то очень погруженный в себя ученый – книжник решит наладить эффективное взаимодействие с материальным миром, то выбранная им ценность, расположенная там же, где и ценности материального мира на определенный момент времени станет для него высшей ценностью и обеспечат ему переход на новый уровень. Более распространённым случаем, является стремление людей, которые заигрались с материальным миром, к высшим ценностям, расположенным   уровне смыслов или идей, для них эти ценности   обеспечат сущностный рост. Выбор человеком своих высших ценностей должен обеспечить максимальных охват той реальности в которой он существует, для набора максимально разностороннего опыта взаимодействия с ней.

Необходимо не только не нарушать порядок согласования, но и не исключать из этого процесса ни одну из составляющих нашей реальности, которые мы проницаем. Согласование фактов материального мира, чем мы сейчас упоительно занимаемся, без согласования смыслов человеческой жизни и ценностей, обеспечивающих духовный прогресс, неизбежно оставляет нас в той самой горизонтальной плоскости животного самоудовлетворения, в которой ничего согласовать невозможно.

Отдельная, на первый взгляд, история с достижением всеобщего единства начинается тогда, когда у первопричины Всего сущего имеется некое воплощение, тогда мы начинаем говорить уже не столько об истоковых уровнях, сколько об Источнике всего.  Нашей целью, стремления к которой должно стать предметом согласования, становится сам Источник, а умозрительные вертикальные тенденции превращаются для нас в восходительные тенденции – стремление двигаться к Богу. 

 Бог един! И Бог «Отец милосердный», а при едином Отце братство людей (сынов) не может быть не всеобщим. Всеобщее братство как раз и выражается не в одинаковости (подобии), а в стремлении (опять стремление) познать Бога и быть подобным Ему.

 Братство представляет собой факт взаимосвязи, существующей между всеми личностями во вселенной. При этом, братьями могут считаться лишь те, кто признают единого Отца, принимают свое сыновство, по отношению к нему и делают все возможное для утверждения себя в этом статусе. Фактическое сыновство по отношению к Богу, не должно провоцировать формального или пассивного подхода, а если кто-то отрицает реальность всеобщего Отцовства и отрицает своё сыновство, то он и остаётся нашими братом только в потенциале (см. статью «Отцовство-Сыновство-Братство»).

Осознание своего Богосыновства, обязательно перерастает в ощущение всеобщего братства, то есть осознание того, что все остальные люди те же Сыны, того же родителя. Отсюда никаких преимуществ, и никаких разделений по религиозным, национальным или другим признакам. В духовных отношениях верующего сына и божественного Отца не может быть никакой доктринальной окончательности и никакого сектантского сознания превосходства своей группы над другими.

Через веру утверждаться в небесном гражданстве, через проживание истины Сыновства искать место в небесной семье.    «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья» — эта благая весть Иисуса рано или поздно ляжет в основу духовного объединения всех живущих на Земле.

Мы никогда не сможем договориться о согласовании религиозных традиций, этого не получается сделать даже в рамках одного Христианства, нереально договариваться о каких-либо совместных уставах или праздниках, пытаться совмещать ритуально-обрядовые или молитвенные составляющие различных религий, — все экуминестические потуги обречены на провал, но мы способны согласовывать свои устремления к Источнику всего, межконфессионально соотносить способы приложения усилий по реализации таких устремлений, обмениваться опытом, как мы приходим к тем или иным результатам.

 Такой процесс согласования должен основываться на одинаковых представлениях о ценностях посмертия, — представлений о том, что будет для нас наиболее важным в ближайшем продолжении жизни. Ни модель райского гамака, ни ожидание эротических услад, ни погружение в вечно-восторженный покой не вписывается в предстоящую работу по восхождению к Тому, кто является Источником всего в мироздании.

   И не надо забывать: объединения «против», — не работают. Бог – есть всё, и целое не может отрицать какую – либо свою часть. Бог не отрицает сам себя — любое отрицание ведет в нереальность.  В этом смысле, любой «забор», и в первую очередь забор конфессиональный, есть искажение всеобщего единства, — искажение Божественной сущности мироздания. Земные заборы до небес не достают.

Божественное откровение, а на этот статус претендуют все традиционные и нетрадиционные конфессии, не может разделять. Если «то», что произошло, результативно разделило, то «это» в основе своей, несло не откровение, а обман и это относится ко всем традиционным религиям. То есть, любое разделение космически некорректно, а с религиозной точки зрения — не Богооткровенно.

Объединяющее все человечество стремление познать первопричину всего происходящего в мироздании, вне зависимости от степени персонализации этой причины, побуждает (должно побуждать) каждого человека строить отношения с истоковыми уровнями и интерпретировать вечностные реальности. В результате построения таких отношений и такой интерпретации мировоззрение человека рождает Истинные ценности (не путать с Вечными), стремление к которым проявляют идеалы, освещающие его жизненный путь. Попытка реализовать или передать идеал, превращает идеал в идею или набор идей, а иногда в идеологию.  У нас так много идей и так мало идеалов.

Человеческий разум не создаёт истинных ценностей, их критерии следует искать в духовном мире, и все критерии более низких и материальных уровней мы должны рассматривать как преходящие и частичные. Всё, на что способен человеческий разум в отношении истинных ценностей это открывать, осознавать, истолковывать и выбирать.  

Один гуманизм — не работает. Если из гуманизма исключена религиозность, то есть построение отношений с Истинной ценностью, — у него нет перспективы.  И сразу надо оговориться, что в нашем представлении сутью религиозности является не интеллектуальное согласие с догмами и  не исполнение ритуально-обрядовой составляющей, с постукиванием лобиком об пол  или нырянием в прорубь, а именно построение отношений человека с Богом в парадигме сын-Отец. Первостепенная задача любой цивилизации, — осознание каждым человеком себя сыном — дочерью Бога, то есть полноправным субъектом таких отношений.

В той жизни, где вместо ценностей, есть только полезности, а вместо идеалов – идолы, проблема достижения всеобщего единства никогда не будет стоять на повестке дня. Национальный, этнический и религиозный эгоизм заставляет сбиваться в кучки и строить те самые заборы. Стадо изнутри всегда выглядит как сплоченность, а при взгляде извне, это всегда загон.

Результатом стремления любого верующего является жизнь праведная, наполненная пронзительным опытом отношений с Богом и посвященная обретению совершенства в процессе движения к Нему, при этом, она светла и радостна.

Материальное творение это фундамент объединения, и этот фундамент развивается в направлении устойчивости.  Стараниями студии МАRVEL, мы начинаем сомневаться в тезисе о дружественном и эффективном мироздании. Сознание цивилизации наполняется инфернальным страхом перед тем, чего никогда не случиться. Надо заканчивать апокалиптическую паранойю и исходить из того, что наша планета будет жить и развиваться ещё очень долго, и проблема выбора стратегии развития цивилизации и согласования усилий, прилагаемых каждым человеком, в своём решении, становится всё более актуальна для достойного продолжения этой жизни. 

Сейчас мы отчаянно пытаемся объединить то, что объединению не поддается, а именно статичные образования и конструкции: устоявшиеся модели социальных систем, культурологические традиции и исторические наследия, — всё это лежит в горизонтальной плоскости построения мировых отношений. Формальное смешивание и попытки взаимного проникновение ничего кроме напряжения не вызывает. Согласование, — это не объединение, это действие по выявлению и снятию того самого напряжения, возникающего в отношениях между системами, традициями и наследиями. Объединение и гармонизацию нельзя сводить к смешению двух «разных цветов», это, скорее, улавливания в этих цветах схожих оттенков.

Так ли уж много различий у верующего и неверующего человека, в представлении о той «светлой и радостной» жизни, стремления к которой мы берёмся соотнести? Пускай она будет успешной и праведной, гармонизированной и наполненной пронзительным опытом отношений с Богом, проживаемой на пределе возможной самореализации и посвященной обретению совершенства, — для меня «картинки» сливаются.

А если ещё добавить тот факт, что на достижение такой жизни нам предоставлена вечность, то многое встает на свои места.  Отпадает версия с хаотичной бессмысленностью или жестоким экспериментом над человеком и человечеством, — идет работа, в которой нам предстоит поучаствовать.

Четкое понимание конечного пункта и отсутствия страха «не успеть» позволяет импровизировать с маршрутами, делать остановки и отвлекаться на прекрасные мелочи, в этом случае, жизнь превращается в приключение, может не всегда беззаботное, а нередко и невыносимо трудное, но всегда осмысленное и бесконечно прекрасное.

Вернусь к основному тезису: согласовывать можно только то, что прибывает в движении, развитии и куда-то устремлено. Только в стремлениях  мы проявляем свою истинную природу, в них мы реализуем свои мечтания и свою ответственность.

Единство всегда есть функция масштаба и наша задача в масштабе планеты обеспечит не только целостность цивилизационного устройства, но и управляемое, стабильное развитие.