Библия. Что не так?
Самая Большая ошибка, допущенная Христианским священством в отношении Библейской традиции, заключалась в присвоении Библии статуса «святой» книги.
После этого закончилась жизнь вокруг самой книги. Теперь о ней нельзя говорить без придыхания, её нельзя анализировать, нельзя обсуждать очевидные нестыковки и даже не допускается критика неточностей редактирования и переводов.
Неприкасаемость этой Книги постепенно привело к тому, что желающих к ней прикасаться становится все меньше и меньше, и это, увы, факт…
Стараниями «защитников веры», Библия из прекрасного инструмента динамичного познания Божественности, превратилась в плохо согласованную подборку знаний о Божестве.
И с этими «знаниями о Божестве» происходит откровенная беда.
Всеми конфессиями, которые имеют хоть какое-то отношение к Библейской традиции декларируется Единство Библии, — неразрывность Ветхого и Нового завета, и спорить с этим не возникает никакого желания. Но как складывается единство двух частей этой уникальной и несомненно выдающейся книги?
Иудейская теология рисует знак равенства между Ветхим и Новым заветом, объявляя Иисуса очередным еврейским пророком, принесшим очередное откровение о Боге. Христиане формально складывают обе части, объявляя истинной всё, что написано о Боге и в Ветхом, и в Новом Завете.
В результате такого невитиеватого обобщения мы с вами имеем странного Бога, который одновременно предстает перед нами и гневливым Господином, кидающим камушки в провинившихся рабов, и справедливым Царем, и милосердным Отцом, заливающим своей любовью весь мир.
В попытке получить собирательный образ Бога, радетели единства Библейской традиции ведут себя как та девица из Гоголевской «Женитьбы», которая в своих фантазиях губы одного кавалера приставляла к носу другого, сдабривая полученный результат развязностью и дородностью остальных претендентов.
Всяческие попытки представить Библию, как источник, дающий нам обобщающе представление о Боге неизбежно приводит к необходимости очевидно корректировать заявленных в двух заветах «богов» и пытаться соединить в одном лице, проявляющего разумность гневливого самодура, с оправдано горделивым правителем, и, с очень разборчивым в своей любви отцом.
Естественно, получается «не очень» и что с этим «не очень» делать, никто не знает. Точнее не знают те, для кого вера в Бога продолжает оставаться неотъемлемой, если не единственной, частью самовыражения в этом мире, а вот все остальные очень даже хорошо знают.
Такой «никакой» Бог, крайне удобен в употреблении при различного рода манипулировании. Его без труда можно встроить в любую систему управления, для чего достаточно поворачивать его необходимой стороной, демонстрируя качества, способствующие решению той или иной задачи. Нужно напугать – есть такой Бог в Библии, нужно усмирить – и такой Бог в Библии есть, успокоить – вот вам цитатка, пригрозить – много цитаток, приласкать – поменьше цитаток, но тоже есть.
Так, о чем же идет речь в Библии, что нам повествует эта Книга? А повествует она о том, как менялось представление человека о Боге. Библия не показывает нам череду трансформаций Бога, — Бог неизменен, — но она дает нам очень яркие иллюстрации того, как менялось восприятие человеком Бога по ходу развития нашей цивилизации.
Если брать два Завета, то цепочка трансформации человеческих представлений о Боге, в самом общем виде, выглядит так.
Изначально, Бог — гневливый господин:
«Величием славы Твоей Ты низложил восставших против Тебя. Ты послал гнев Твой, и он попалил их, как солому» Исх 15:7 .
«…и воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами и дети ваши сиротами». Исх 22:24.
«Народ стал роптать вслух Господа; и Господь услышал, и воспламенился гнев Его…» Чис 11:1
«…ибо Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог ревнитель; чтобы не воспламенился гнев Господа, Бога твоего, на тебя, и не истребил Он тебя с лица земли». Втор 6:15.
«…Бог великий
и страшный…» Втор 7:21
Далее, Бог — справедливый царь (судья):
«Бог — судия праведный, и Бог, всякий день строго взыскивающий. Пс.7:12
«Бог — святой, неподкупный Судья, Чьего правосудия никто не избежит». Еккл.12:14
«Скажите среди народов: «Господь правит!» Прочно мир утвержден и не поколеблется; Господь будет судить народы справедливо. Пс 95:10
«…Он будет судить вселенную справедливо и народы – по Своей истине». Пс 95:13
«Вот, Царь будет царствовать в праведности, и правители будут править справедливо». Ис 32:1
И в итоге, Бог — любящий (милосердный) отец:
«Отец сирот и судья вдов Бог во святом Своем жилище».Пс. 67:6.
«Не один ли у всех нас Отец?». Мал 2:10.
«…но Отец Мой, Сущий на небесах… Мф 16:17
«Смотрите, какую любовь дал нам Отец». 1Ин 3:1.
«…Бог есть любовь» 1Ин 4:16.
«…и любовь Бога
Отца» 2Кор 13:13
Именно о таком изменение отношения человека к Богу и идет речь в Библейской традиции.
«Нравы антропоморфических богов являются точным отражением морали тех людей, которые впервые придумали такие божества. Древние религии и мифология достоверно передают верования и традиции народов, давно уже ушедших в небытие».
Конечно, Библия ЕДИНА, но это единство не складывается путем уравнивания или формального объединения частей. Вот вам пример преемственности и связки.
Концепция Бога — Отца не является «авторской» концепцией Иисуса, и появилась уже у поздних пророков, у Исайи, например:
«…Только Ты – Отец наш» Ис 63:16;
«…Но ныне, Господи, Ты – Отец наш». Ис 64:8.
Другое дело, что у евреев Бог был Отцом только народа Израэля, у Иеремии:
«…ибо Я – отец Израилю» Иер. 31:9,
— а у Иисуса стал Всеобщим Отцом, но факт преемственности на лицо.
Бог всегда был Отцом человека, но человек не всегда воспринимал его как Отца. В отношении нашего небесного родителя происходили те же процессы, которые происходят с нами в отношениях с родителями земными. Они для нас меняются – потому что взрослеем мы.
Мы, вселенские дети, в процессе своего духовного взросления, сначала видели в Боге грозную силу и наказание, потом стали замечать мудрость и справедливость, но нам потребовались тысячи лет для того, чтобы мы (да и то несамостоятельно) смогли увидеть в нём того, кем Он для нас всегда являлся, — увидеть в нём Отца.
Из детских восприятий Бога очень характерным является «Бог — неумеха», который сначала что-то сделал, потом сам разочаровался, что плохо сделал, решил всё «смыть» и сделать по новой. Прям не Бог, а малыш в песочнице…
Если исходить из того, что:
«Он (Бог) есть всё» Сир.44:29, — и что:
«будет Бог всё во всём».1Кор.15:28, — а также, что:
«один Бог Отец, из Которого всё».1Кор.8:6,
— то вывод можно сделать только один: Бог не может разочароваться в своём замысле, и переделывать им же сделанное, — предполагать такое, это значит допускать что Бог может отрицать самого себя, а что-то более абсурдное трудно себе даже представить.
И такую капризность, — «сделал – переделал», — вряд ли можно соотнести с той же неизменностью Бога:
«Ибо Я — Господь, Я не изменяюсь». Мал.3:6.
«Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены». Иак.1:17.
«Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться». Чис.23:19.
Последователей неприкасаемости Библии, не смущает та очевидность, что переменчивость в настроениях Творца несет в себе предположение о Его непоследовательной или, проще сказать, о несовершенной воли.
И так: Новый Завет является естественным продолжением Ветхого завета, его итогом, логическим завершением, Ветхий Завет разрешается Новым Заветом, он разрешается Иисусом. И представление о Боге, как о милосердном Отце является высшим из доступных представлении человека о Боге.
Какая польза от череды духовно просвещённых поколений, если мы продолжаем видеть Бога таким, каким его видели Моисей и пророки?
Пройдя непростой путь определения характера отношений создания со своим Создателем, — «сын и Отец», — наша цивилизация должна воспользоваться результатами этого пути, а не стараться заново проживать все пройденные этапы.
«Небесный Отец никогда не отвергает искреннего поклонения своих земных детей, каким бы незрелым не было их представление о Божестве, и какое бы Имя не символизировало для них его божественную сущность. Представляют ли они Его Ревнивым господином или властолюбивым царём, — он всегда был и будет Отцом своему творению».
Мы оставили за спиной Бога — Господина в окружении своих рабов, для нас больше нет Бога — Царя с бесчисленной свитой слуг, но есть Бог — Отец в кругу своих сыновей и дочерей.
Именно в такой семейный характер отношений человека и Бога посвятил нас Иисус, проживая свою человеческую жизнь. Именно такого Бога раскрыл Он нам своей жизнью.
Бога, который не играет в Отца, и не проявляет себя как отец, но является отцом всего сущего.
Бога, который не держит в неведении своих детей относительно чувств к ним и их положения в Небесной семье. Он не держит их в тревоге относительно их места в своём любящем Отцовском сердце и уготованному для них будущему (см. статью «Предназначение человека»).
Бога — Отца, у которого нет «первых» и «последних»; любовь которого, — нелицеприятна, который любит всех, а не только «правильно» верующих в него (см. статью «Отцовство-сыновство-братство»).
Любовь которого к своей семье, как к единому целому, основывается на сильном чувстве к каждому члену его семьи.
«Любовь Отца возвеличивает каждое дитя Бога, озаряя каждого члена небесной семьи и ярко высвечивая уникальную сущность всякого личностного существа».
Его любви присуще бескорыстие. Бог любит нас не за «что-то», не за жертву, ни за молитву, не за служение, а за то, что мы Его дети,и, как любой любящий отец, Он не отказывается от своего ребенка, даже если тот его знать не хочет.
Отец не уединяется потому, что им пренебрегают; проступки детей не отвращают любовь Бога. Скорее, мы, его дети, наделённые способностью выбора и делающие этот выбор, сами определяем степень божественного влияния и ограничения Его присутствия в наших собственных сердцах и душах.
Бог не принимает решение прощать или не прощать человека, Он уже принял свое решение на всю оставшуюся вечность – любить: «Бог есть любовь», — «Господь, приняв решенье, его не изменит никогда». Пс 7:13.
«Эволюция стремится сделать Бога человекоподобным, откровение (в нашем случае Иисус) стремится сделать человека подобным Богу».
Якоря Ветхого Завета.
Единство Библии выводит нас на Новый Завет, на Христа, но в традиции Нового Завета присутствует целый ряд «якорей», которые, создавая иллюзию преемственности, не только разворачивают нас к традиции Ветхого Завета, но и погружают нас в мир Ветхого Завета, и мы без труда узнаем времена гневливых Богов, деспотичных правителей, времена массового истребления людей и наказания за чужие грехи.
Основных «якоря», на мой взгляд, три:
Ад (как место) — первый якорь. Концепция ада основана на примитивной мести не очень развитого человека, переживающего за то, что всякого рода негодяи за нарушение «закона» в самом широком смысле, не несут ответственности при жизни, и обязательно должны помучаться после смерти. По сути, в этой концепции больше ничего нет…
Но есть много чего вокруг неё: из предположения о том, что за грех во времени мы получаем наказание в вечности, в виде «мук вечных», можно сделать два вывода, первый: время может задавать и определяет вечность, а вечность каким-то образом откликается на время, в некотором смысле «обслуживать» время, что уже само по себе является абсурдом, и второй: Бог наш – конченный садист, потому что только садист способен за временное нарушение своего закона обрекать на вечное воздаяние.
Ада как места нет, хотя бы потому, что там Бога нет. Утверждать, что в мироздании создана специальная локация, где не действуют Божественные законы любви и милосердия, значит выказывать несогласие с вездесущностью и повсеместностью Творца:
«Ты, Господи, всеведущ и вездесущ» Пс.138:7.
«Не наполняю ли Я небо и землю? — говорит Господь». Иер.23:24
«…один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех» Еф.4:6
Второй якорь, так называемый, — первородный грех. Мало кто догадывается с чего началась эта эпопея с первородным грехом. У диких народов панический ужас вызывала естественная смерть соплеменников. Когда несчастного разрывал дикий зверь или в драке ему пробивали голову, было всё ясно и объяснимо, но почему ещё живой днем человек вечером ложился и умирал – примитивный человек был понять не в состоянии. Всё объясняла версия изначального изъяна, то есть, если предположить, что каждый из нас от рождения несет в себе какую-то неполноценность или испорченность, то естественная смерть становится лишь реализацией во времени этой неполноценности. В процессе духовной эволюции, это объяснение и оформилось в концепцию «первородного греха».
Первородный грех кочевал по многим религиям, но до нового времени она серьезно утвердилась в митраизме и у иудеев. Идея наследуемого греха оказалась удивительно живучей, о причинах ниже, хотя уже в Ветхом завете пророк Иезекииль задается вопросом:
«И было ко мне слово Господне:
зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»? Иез. 18:1-2.
И сам же пророк отвечает в той же главе:
«…сын не понесет вины отца…». Иез. 18:20.
Человек изначально несовершенен, это очевидно, но версия о изначальной греховности ставит его в положение навечно провинившегося раба, — раба, нуждающегося в прощении: ещё ничего не сделал, только родился, а уже виноват.
Божественный призыв Иисуса: «Будьте совершенны, как совершенен Отец…» Мф. 5.48. — обращен к человеку несовершенному, но негреховному, и никак не напоминает призыв «…не греховны будьте».
Живучесть первородного греха объясняется удивительно просто: человеком, которого напугали адом и пристыдили грехом — легче управлять. Но как же, при этом, надо не любить человека, чтоб унижать его страхом и приписать ему изначальную склонность к чему-то недостойному, и как, при этом, надо любить тех, кто помогает ему справится с этим испугом и «нехорошей наследственностью»…
Третий и самый чудовищный якорь, — искупительная жертва. В Новозаветные времена эта идея попала в трансформированном виде и на сегодняшний день её смысл заключается в попытке объединить справедливость «Бога – Судьи», — с одной стороны, и бескорыстную любовь «Бога – Отца», — с другой.
В этой «дуальности», искупительная жертва, должна обеспечить переход Бога из одного качества – «судья», — в другое качество – «отец», то есть, склонять Бога к определенному варианту поведения, а по сути быть взяткой — внешним стимулом, — для корректировки его Божественного решения.
Создание доктрины искупления, в свое время, явилось следствием ошибочного предположение о несовместимости «праведности» и «бескорыстной любви» Бога. Такая доктрина допускала и допускает отсутствие единства в сущности Божества, что очевидно представляет собой философское оскорбление единства, неизменности и свободной воли Бога.
Что мы делаем, когда пытаемся реализовать эту доктрину? Мы — создания, пытаемся изменить волю Создателя, предлагая Ему принять кровавое подношение, — это безумие когда-нибудь закончится?
Почему я считаю ад, первородный грех и жертвенное искупление якорями Ветхого Завета, а не отношу эту догматику к общехристианской традиции? Делаю я так только потому, что у Иисуса ни по поводу ада (как места), ни по поводу первородного греха вы не найдете ни слова.
В исполнении апостолов у Иисуса есть красочные описания субъективных страданий грешников: «…а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов». Мф 8:12. — но без какой-либо привязки месту.
Нигде не звучит у Иисуса и «первородный грех», а его отношение к жертвенным моделям поведения – хорошо известно.
Достаточно вспомнить его благую весть о спасении через веру, а не через жертву, и обратить внимание на тот факт, что Иисус ввел в своем ближайшем окружении бескровное (безжертвенное) празднование Пасхи: только вино, хлеб и горькие травы.
Полным провалом у всех желающих закончатся и попытки найти у Спасителя что-то по поводу «страшного суда». Вам будут подсовывать высказывания про незавидную судьбу грешников, прошедших через суд, но сам суд у Иисуса всегда либо «…праведный…», либо «…Божий…», либо просто суд, но никогда не «страшный».
Так откуда взялись эти якоря? Откуда появились в Христианстве эти «дополнения»?
Автор хорошо известен, это Савл Тарсянин (ап. Павел).
Решая задачи популяризации молодого Христианства, Савл при продвижении этого учения другим народам, всегда реализовывал следующий подход: «мы берем у вас, то, что вам знакомо и то, что для вас важно, делаем это частью своей догматики, и взамен вы принимаете всё наше учение», — это был основной приемом распространения идей Иисуса Христа среди окружающих Палестину племен. Теперь мы имеем то, что имеем…
Так Савл Торсянин перетащил в Христианство из иудейской традиции идею жертвенного искупления и первородный грех, который так же был популярен среди сторонников митраистских культов. Намерения его были самые благие….
Повторюсь: подобные адаптивные привнесения должны были сделать более привлекательным новое вероучение для евреев и других народов, но задача, до конца, так и не была решена, а попытку мы расхлебываем до сих пор.
Савл был родом из Тарса, и всю свою жизнь он прожил в Тарсе, а Тарс был митраистским городом, куда вместе с культами попали и многие идеи Заратустры, такие, например, как противостояние добра и зла. У Иисуса об этой вечной драчке «доброго со злым» вы нигде не найдете ни слова.
Покрывать добром — зло, или, сквозь зло идти к добру, растворять добром — зло, — это Иисус, а противостоять злу, бороться со злом, — это ап. Павел.
Не будет никаким преувеличение сказать, что единственным автором того учения, которое мы сегодня называем Христианством, является ап. Павел, и к Иисусу это учение, практически, никакого отношения не имеет.
Убираем из Христианства ад, первородный грех, искупительную жертву, страшный суд и борьбу добра со злом, — что останется от Христианства, — ничего!
От Христианства ничего, но в этом случае нам останется Иисус, — Бог и сын живого Бога, с его Евангелие: «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья».
Мир Иисуса, — мир Нового завета, — это мир Сына, полностью уверенного в том, что его путь во времени и вечности всецело и надёжно опекается, и оберегается духовным Отцом, преисполненным мудрости, любви и могущества.
Иисус, будучи двуединой личностью, — человеком и Богом — продолжает любить человечество двойственной любовью: как Сын Бога, он любит человека отеческой любовью, как Сын Человеческий, он любит нас как брат.
Его идея: небесная семья, — дружба создания с Создателем.
«Древнее представление о Боге как о Божестве с царской моралью было поднято Иисусом на тот проникновенно-трогательный уровень глубокой семейной нравственности, присущей отношению родителя и дитя, нежнее и прекраснее которого нет во всём опыте человека».
Иисус всю свою жизнь раскрывал человеку — Бога, но сама жизнь Иисуса, есть суть раскрытие Богу — человека.
В жизни Иисуса мы открываем для себя новый и более высокий тип религии, религию, основанную на личных духовных отношениях со Всеобщим Отцом, подтверждённую высшим авторитетом, — индивидуальным духовным опытом.
Мы находим Бога благодаря направляющему воздействию духовной проницательности, возникающей как следствие обретения такого опыта и уже духовная проницательность выводит нас на стремление к истине, верность долгу, любовь к прекрасному и поклонение божественной добродетели.
Но единственно надежной и, при этом, не самой «оживленной» на сегодняшний день, дорогой к подлинной духовной проницательности является любовь. Потому, что:
«Бог есть любовь» (1 Ин.4.16)
И Иисус оставил нам понимание того, в чём заключается принципиальное отличие религии духа от религии разума: первая целиком основана на человеческом опыте отношений с Богом, тогда как последняя опирается на власть духовенства.
Откровение личного опыта, неизменно побуждает нас двигаться вперёд, к более высоким достижениям в сфере духовных идеалов и вечных (истоковых) реальностей.
Религия духа, прожитая Иисусом на наших глазах, означает усилие, борьбу, конфликт, веру, решимость, любовь, преданность и развитие. Официальная теология – религия разума — совсем или почти совсем не требует таких усилий от своих формальных верующих.
Религия Иисуса – религия личного спасения, — толпой к Богу не ходят. Но если в результате распространения этой религии происходит некая социализация, — появляется церковь, то это можно отнести к вполне закономерным процессам.
Но социализация веры в единого Бога не должна разделять паству Единого Бога. Христианство построило вокруг себя очень крепкий забор, разделив цивилизацию на тех, кто внутри и тех, кто за забором: «…по плодам их узна́ете их». Мф. 7.20. — но как не старается священство, этот земной забор до неба не достает.
И продолжает жить Евангелие Иисуса. «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья»